Снимок моноклем II

А В Т О Б И О Г Р А Ф И Я

Меня зовут Станислав Полонский.

Я родился первого апреля 1948 года в Днепропетровске, в обычной советской социалистической семье.

Как все, отучился в средней школе, как все, пошел в армию. Обычная советская судьба. На меня надели форму, выдали военник, и, благословив маршем «Прощание Славянки», отправили служить в ракетные войска в Среднюю Азию.

Я отслужил и вернулся. Поработал художником-оформителем, поработал фотографом фотоателье, несколько лет ездил по Союзу на железнодорожных рефрежиратарах - катался в белых рифленых вагонах от порта до порта через весь Советский Союз, из Прибалтики в Среднюю Азию, из Крыма в Архангельск.

Я возил с собой фотоаппарат – жизнь в вагоне давала отличную возможность снимать, снимать, снимать.

Дома я сделал лабораторию, отгородив кусок комнаты фанерной перегородкой. В темном и тесном пространстве расположились красный фонарь, увеличитель, банки с реактивами, аптекарские весы, ванночки, кисти, пинцеты, порошки, гирьки, большой кожаный кофр с объективами и светофильтрами. Именно в этом пространстве я напечатал большую часть своих работ.

Некоторые мои работы участвовали в фотовыставках в СССР, а два десятка из ста сорока успели попутешествовать по выставкам во Франции, Испании, Италии, Японии.

С начала восьмидесятых я перестал фотографировать. Я ушел в тень, исчез из поля зрения днепропетровских фотографов и фотоклубов.

В апреле 2002 года я тихо умер от отека легких в палате инфекционной больницы.

Пыль обратилась в пыль, прах- в прах, тлен – в тлен.

Ухожу навсегда, и никто не кричит мне 'Постой!"
Я старался у них. Нужным быть я хотел и послушным
Выдают с трудовой лист расчётный обидно пустой,
неуютный такой, как дежурный фургон спецмедслужбы

Пройдет несколько лет, и моя история выйдет на новый виток, теперь уже без меня.

Мои работы, считавшиеся безвозвратно утраченными, однажды найдутся.

И АФИША ДНЕПРОПЕТРОВСКА напишет послесловие к жизни автора , и – предисловие к жизни работ:

«…Балансируя на грани портрета и репортажной съемки, Полонский сумел создать психологически достоверный портрет Эпохи. Той самой Эпохи, воспоминания о которой мы с таким старанием пытаемся спрятать в глубинах собственного подсознания от самих же себя. Работы Станислава Полонского, с их пронзительной искренностью, не оставляют нам ни малейшего шанса, напоминая, что мы – плоть от плоти той эпохи и кровь от крови ее.»